Мой мир - бескрайние непроходимые для других леса.
Деревья здесь такие высокие, что солнце не до конца восходит над ними и ползет по небосклону, цепляясь за их макушки.
Я люблю, устав после охоты, лежать на берегу, у кромки воды и смотреть, как солнечные лучи тщетно пытаются пробраться в самую чащу.
Им там нет места. Чаща - мои владения.
далееГоворят, будто мой мир замкнут и открывается только по желанию того Человека.
Хмм.
Я видел Его.
Сначала я думал его съесть.
Нет.
У него странный запах. Так пахнут боль и тоска. Ярость и гнев.
Я не стал его есть.
Сейчас, когда в жаркий полдень я лежу на склоне холма, у подножья которого шумит ручей, и солнце греет мне спину, я спокоен и благостен.
Я размышляю.
Я смотрю на разодранную тушу косули, убитой мной, и вижу, как легкий ветер гладит ее короткую шерстку, вижу как черны ее наполненные смертью глаза.
Интересно, что сказал бы Человек, если бы однажды я принес из своего мира ее окровавленное тельце.
Человек убийца, как и я.
Думаю он был бы рад.
Я вижу в его глазах ту же жажду, какую чувствую сам.
Человек молод и глуп, но мы похожи.
Если бы он не призывал меня, а сам пришел в мой мир, и если бы, вдруг, я не убил его, я, вероятно, научил бы его охотиться.
Научил бы убивать беззвучно, подкрадываться неслышно, так, чтобы под лапой не хрустнула ни одна ветка, так, чтобы ни одна случайная тень не выдала приближения.
Мой Человек молчалив.
Это хорошее качество.
Вот того, Другого, слишком Громкого, я бы съел.
А мой человек умен: он не тратит сил попусту, не рычит напрасно, сообщая дичи о своем приближении.
В этом мудрость смерти.
Человек понимает свою слабость и зовет меня, когда не справляется сам.
И, хотя он называет мой бескрайний мир коробочкой и держит его в ладони, словно крохотную птицу, из тех, которых можно убить одним легким ударом лапы, я не злюсь на него. Он еще молод.
Возможно, если бы у меня был сын, они были бы похожи.
Человек любит запускать пальцы в мой густой белый мех, а мне нравится порой лежать рядом с ним и слушать, как внутри него пульсирует, переполненная яростью жизни, кровь.
У Человека глупое имя. Если бы он был моим сыном, я бы звал его иначе.
Впрочем, имя, которым он зовет меня, еще глупее.
Что поделать, он всего лишь человек.
Два дня назад Человек так огорчил меня, что я чуть было его не съел.
Ночью, после боя, Человек опять пил ту мерзко пахнущую воду, которая туманит его разум и притупляет инстинкты.
Но меня огорчило не это.
Не думая о том, как остры мои слух и зрение, а то и вовсе забыв, что я отдыхаю рядом, Человек плакал.
Так беззвучно, горько и безысходно, что мне захотелось либо тут же сожрать его, либо утешить.
Я лежал и кончик моего хвоста зло стучал по полу.
Это редко бывает со мной, я и сам не ожидал, что настолько огорчусь.
Тогда, в комнату неслышно вошел тот, Громкий.
Только огорчением я могу объяснить, что не услышал его запах за дверью.
Тем не менее, я обрадовался: сейчас я разорву его в клочья и пьянящий запах горячей крови утешит Моего Человека.
Сам не знаю, почему я промедлил.
Тот, Громкий, чьи длинные волосы почти так же белы, как мой мех, сел рядом с Моим Человеком и, прижавшись губами к его руке, свою, единственную, руку положил ему на плечо.
А Мой Человек прижал его голову к себе и спрятал лицо в его волосах.
Я хотел было зарычать, но передумал.
В конце концов Мой Человек - всего лишь человек.
Даже несмотря на то, что он охотник и убийца, как я.
А человек не должен быть один.
Они слишком слабы, эти бесхвостые хищники.
Пусть уж держатся друг за друга, раз в Этом их жизнь.
А у меня есть мои леса.
Бескрайние леса, полные дичи, с прозрачными ручьями и черными чащами.
Леса, где деревья такие высокие, что солнце не до конца восходит над ними.